Деревня была запрятана в самой чаще леса, жители выстроили свои дома вокруг большой поляны на которой теперь все и собрались для встречи путника.

По традиции старейшина — высокий широкоплечий мужчина лет пятидесяти с окладистой бородой и пронзительным взглядом, вышел вперед. За левым его плечом стоял старший сын держа в руке копье — символ защиты, а за правым — младшая дочь с крынкой молока — знаком гостеприимства.

Оставив лошадь и повозку под деревьями, старик подошел к собравшимся:

— Мира вам и благополучия, — обратился он к старейшине чуть поклонившись.

— И тебе благополучия, коли с миром пришел, — ответил тот, в свою очередь поклонившись гостю.

Дочь старейшины подала отцу крынку и оба, сперва хозяин, а затем гость, сделали из нее по глотку. Еще один глоток был вылит на землю как подношение духам-обережникам.

Теперь настала очередь сына, он подал отцу копье и тот воткнул его острием в землю, показывая что оружие сложено и гостю ничего не угрожает.

Видя, что старика приняли, детвора радостно загалдела, кто-то из ребят звонко свистнул, девочки взвизгнули, старейшина добродушно усмехнулся:

— Добро пожаловать в Тенницу. Зови меня Хран — двери моего дома открыты для тебя.

— Спасибо тебе, Хран, — ответил старик, — но боюсь что не смогу здесь задержаться. К утру мне надо быть у въезда на перевал, если успею — меня меня в караван возьмут. Дорога через горы тяжела и одному мне ее не осилить, — он развел руками, а Хран понимающе кивнул, — Вот только задремал я в дороге, да с пути сбился. Сделай милость — укажи как до перевала добраться, да поеду я.

Старейшина нахмурился, люди на площади зашептались, женщины заохали, кто-то цокнул языком, а древняя старуха с клюкой украдкой смахнула слезу.

— Тихо там! — Хран поднял руку призывая к тишине, — Не серчай старик, не возьму я греха на душу — ночь скоро, а места у нас дикие. Тебе у ручья правее надо было брать, а ты к нам завернул, считай пол дня потерял, теперь чтоб поспеть всю ночь ехать придется...

— Я разбойников не боюсь! — отмахнулся дед, — Что им с меня взять?! Я по дереву режу, тем и живу, всего добра — пара коряг, да горсть крупы, — он повернулся и пошел к повозке.

— Разбойников в наших краях нет, а вот люди пропадают. Нынче луна в полной силе! В такую ночь в наших лесах не то что человек, деревня сгинуть может.

Старик обернулся, окинув собравшихся хмурым взглядом из-под шляпы. Белая борода его задрожала, словно возражая, но Хран уже подошел к деду и положил руку ему на плечо. Чуть наклонившись старейшина вкрадчиво продолжил:

— Давай так, ты ночь у нас проведешь, а утром я тебе пару мулов дам и лучших своих ребят, они тебя если нужно на руках через горы перенесут! А коли духи подсобят, так и караван нагоните!

Старик пожевал губами все еще сомневаясь и недовольно проворчал:

— А тебе-то что с этого?

Хран добродушно рассмеялся:

— К нам караваны не заходят, а в товарах нужда бывает, вот и думаю, что нельзя такой шанс упускать. Так что? Остаешься? — старик, помедлив, нехотя кивнул, — Звать-то тебя как?

— Как звать, так уж никто не зовет, а кличут — дед Нетакий.

— Ну, тогда располагайся, дед Нетакий, — старейшина махнул рукой подзывая сына, — Сил тебе поможет, а я пойду ужин организую, — и еще раз потрепав старика по худому плечу поспешил в дом.