Дед Нетакий лежал на застеленной шкурами лавке и никак не мог заснуть. Порой он забывался и проваливался в зыбкую рябь сна, но тут же снова вздрагивал просыпаясь и начинал прислушиваться. Ночь была тихой, теплой, но свежей. Лишь изредка доносился из чащи крик ночной птицы да скрип старой сосны.

Старику приходилось ночевать в куда более неприятных условиях: в дождь, в снег, на голых камнях, но он никогда не жаловался на сон, а вот сегодня уснуть не мог. Он уже потерял счет времени и только по розовеющему небу в прорехах летних ставен мог понять, что близится рассвет. Небо становилось все светлее...

И вдруг тяжелый стук копыт раздался в ночи. Что-то треснуло и страшный животный рев прорезал ночную тишину и сразу за ним — глухой удар в дверь, сотрясший весь дом, Нетакий вскочил со своего ложа, кинулся к окну и выглянул на улицу. Страшный рев повторился и старик увидел виновника шума — огромный бык кружил по деревенской площади оглашая округу своим ревом, вот он замер, взрыл копытом землю, мотнул огромной головой и снова кинулся на дверь, крывшись из виду.

Еще один удар сотряс дом и Нетакий почувствовал как ему на голову сыплются с потолка опилки, а бык снова вышел на площадь, развернулся и смотрел теперь прямо на старика, из огромных ноздрей валил пар, в черных глазах плясали языки пламени… Не рассвет окрасил небо...

— Пожар! — раздался со второго этажа зычный крик старейшины. Услышав его бык еще раз мотнул головой и размеренной поступью направился к лесу.

— Пожар! — снова послышался голос Храна, но из домов уже выбегали люди, одеваясь прямо на ходу, быка явно никто не заметил, всех занимало лишь одно — горящий на самом краю деревни дом.

Нетакий наспех оделся, натянул башмаки и накинув на плечи плащ тоже выскочил из дома. Он понимал, что вряд ли сможет чем-то помочь, но оставаться в стороне был не в силах.

Пожар еще только начался, но языки пламени уже вырывались из окна под самой крышей и подбирался к соломе на ней. Из распахнутой двери валил дым

— Сюда давай! — Хран сразу взял руководство на себя, — солому с крыши сбивай! Вилами ее! Еще! Еще! Кто в доме был? Проверь! Воды сюда! — люди несли ведра, лестницы, вилы, женщины подоткнув подолы юбок трудились наравне с мужчинами, таскали воду, рубили подлесок возле самого дома — нельзя было позволить огню перекинуться на лес.

В стороне от всеобщей кутерьмы Нетакий заметил знакомых ребятишек — они жались к поленнице стараясь что бы взрослые их не заметили, старик направился к ним:

— Не тебя ли я видел вчера на опушке? — обратится он к самому старшему

— Меня, — утвердительно кивнул тот, — я Родорад, — представившись мальчуган поклонился подражая взрослым.

— Хорошее имя, — одобрительно кивнул дед Нетакий, — а чего же старшим не помогаешь? — и он хитро прищурился.

Родорад горделиво выпятил тощую грудь:

— А кто ж тогда за младшими следить будет? — но заметив лукавый взгляд собеседника пояснил, — Рано мне пока. Воз зимой полных десять годков стукнет, тогда и на охоту и пожары тушить и даже в город возьмут, — легкая досада сквозила в его голосе

Тут возле горящего дома зашумели, дети полезли на поленницу чтобы лучше видеть, Родорад как мог вытянул шею, старик тоже заинтересовался. Из дома вынесли старуху, ту самую, с клюкой, что накануне привлекла внимание Нетакия. в одной рубахе, без платка, с растрепанными волосами, она билась в руках Сила и протягивая руки к дому кричала:

— Заспала!.. минутку всего… искра… Там! Там! Спасите!.. — донеслось до Нетакия сквозь всеобщий шум и он поспешил подойти поближе — любопытство взяло верх над благоразумием.

К старухе тем временем подоспела дочь старейшины, обтерла ей лицо мокрым полотенцем, хотела дать ей воды, но старуха схватила ее за руку и принялась шептать что-то на ухо. Девушка замерла, глаза ее наполнились ужасом, словно в забытьи сунула она старухе плошку с водой, метнулась к отцу, замерла, и вдруг кинулась в дом

— Мила! — крикнул, заметив ее, Сил, но было поздно. Она уже скрылась в клубах дыма.